Бегущий человек либо распластался на песке, либо просто привиделся. Спустившись по трем ступенькам крыльца, я остановился на песке и стал пристально вглядываться в окружавшие меня дюны.
Он задрал нос, обнажив верхнюю десну и острые клыки, но не рычал. Видимо, у него уже не было никаких агрессивных намерений, а оскаленные зубы означали лишь крайнюю степень отвращения и гадливости. Повернув голову, чтобы еще раз оглядеть ночное пространство, я вдруг краем глаза уловил какоето движение. Мне почудилось, будто ктото, наполовину согнувшись, пробежал от восточной стороны коттеджа к западной, передвигаясь длинными плавными прыжками через последнюю гряду дюн, возвышавшихся вдоль линии обрыва примерно в пятнадцати метрах от того места, где находился я.
Бегущий человек либо распластался на песке, либо просто привиделся. Спустившись по трем ступенькам крыльца, я остановился на песке и стал пристально вглядываться в окружавшие меня дюны.
На фоне холмистого пейзажа волнами колыхались на ветру высокие стебли травы. В темных волнах залива трепещущими светлячками отражались городские огни. Может, бегущий человек был всего лишь скользнувшей по земле тенью от облака? Возможно, но я в это почемуто не верил. Я бросил взгляд назад, в сторону открытой двери коттеджа. Орсон отодвинулся от порога еще дальше в глубь гостиной.
Видимо, в ночи, вне дома, он чувствовал себя неуютно. Мне тоже было не по себе. И неотвязное чувство, что за тобой наблюдают. То ли со склона, спускавшегося к океану, то ли из углубления между двумя дюнами, но за мной определенно следили.
Взгляд тоже может иметь вес, и сейчас чейто взгляд давил на меня подобно морской волне. Не как мягкая волна прибоя, а огромная водяная стена, махина, готовая обрушиться на меня с чудовищной силой.
Теперь волосы стояли дыбом не только у собаки, но и у меня. Он приближался, утопая босыми ногами в песке, но ни разу не посмотрел на меня, неустанно обшаривая взглядом окрестности. Раньше с ним такого никогда не бывало. Ты же знаешь, у него крепкие нервы.
